|
ботинках, глаза ботинках, глаза свои яркие, черные, в которых даже зрачков не было видно, затеняла деревенским платочком, надеваемым, наперекор железнодорожным правилам, даже на работе. Машинисты, составители поездов, сцепщики и кондукторы, уважая человеческую скорбь, не указывали ей на нарушение. Но не ходит беда одна. С катящейся по маневровой горке платформы вылетела плохо закрепленная горбылина и ударила тетю Граню по голове. Слышал бы тот разгильдяй и пьяница, что неряшливо закрутил проволоку, крепя пиломатериал на платформе, детский крик в закоулке станции Вейск, видел бы, как артелька малышей детсадовского возраста пыталась стащить с рельсов окровавленную женщину, -- он бы всю жизнь замаливал грехи, сам справлял бы дело как следует и другим наказал бы работать ладом. Тетя Граня вышла из больницы, по-куричьи косо держа голову, зрение у нее "сяло и двоилось", для работы на железной дороге, тем более самой ответственной, движен- ческой, она сделалась негодной. На сбережения, |
