|
Фома. -- Пока она Фома. -- Пока она жива -- я на баб смотреть не могу даже... -- Такой здоровый, свежий человек -- хо-хо! -- воскликнул Ухтищев и тоном учителя начал убеждать Фому в необходимости для него дать исход чувству в хорошем кутеже. -- Это будет великолепно, и это необходимо вам -- поверьте! А совесть, -- вы меня извините! Вы несколько неверно определяете, это не совесть мешает вам, а -- робость! Вы живете вне общества, застенчивы и неловки. Вы смутно чувствуете все это... и вот это чувствование принимаете за совесть. О ней же в данном случае не может быть и речи, -- при чем тут совесть, когда веселиться для человека естественно, когда это его потребность и право? Фома шел, соразмеряя шаги свои с шагами спутника, и смотрел вдоль дороги. Она тянулась между двух рядов зданий, походила на огромную канаву и была полна тьмы. Казалось -- ей конца нет и по ней медленно течет вдаль что-то темное, неиссякаемое, мешающее дышать. Убедительно-ласковый голос Ухтищева однотонно звучал в ушах |
