|
и товарки, которые и товарки, которые из больницы отправлялись туда, где не нужна форменная одежда -- туда еще не проложены рельсы. -- Доброе утро! -- хоть утром, хоть днем, хоть вечером роняла тетя Граня на ходу. Сошнин чувствовал, что если б не природная деликатность, тетя Граня не поздоровалась бы с ним вовсе. И всякий раз, пришибленный, как гвоздь, по шляпку вбитый в тротуар, с резиновой улыбкой на лице, он хотел и не мог побежать следом за тетей Граней, и кричать, кричать на весь народ: "Тетя Граня! Прости меня! Прости нас!.." "Доброе утречко! Здоровеньки булы!" -- вместо этого выдавал он шутливо, работая под Тарапуньку со Штепселем, ненавидя себя в те минуты и украинских неунывающих юмористов, всех эстрадных словоблудов, весь юмор, всю сатиру, литературу, слова, службу, свет белый и все на этом свете... Он понимал, что среди прочих непостижимых вещей и явлений ему предстоит постигнуть малодоступную, до конца никем еще не понятую и никем не объясненную штуковину, |
