|
-- лезь, сукин сын, -- лезь, сукин сын, на крышу!.. Пожарный -- стой на каланче! И всякий род человека должен иметь свой порядок жизни... Телятам -- по-медвежьи не реветь! Живешь ты своей жизнью и -- живи! И не лопочи, не лезь, куда не надо! Делай жизнь свою -- в своем роде! Из темных уст старика забила трепетной, блестящей струей знакомая Фоме уверенная, бойкая речь. Он не слушал, охваченный думой о свободе, которая казалась ему так просто возможной. Эта дума впилась ему в мозг, и в груди его все крепло желание порвать связь свою с мутной и скучной жизнью, с крестным, пароходами, кутежами -- со всем, среди чего ему было душно жить. Речь старика долетала до него как бы издали: она сливалась со звоном посуды, с шарканьем ног лакеев по полу, с чьим-то пьяным криком. -- И вся эта чепуха в башке у тебя завелась -- от молодой твоей ярости! -- говорил Маякин, постукивая рукой по столу. -- Удальство твое -- глупость; все речи твои -- ерунда... Не в монастырь ли пойти тебе? Фома слушал и молчал. |
