|
него были облиты него были облиты потом; он поминутно вытирал его левой рукой и дышал так тяжело, точно шел в гору. Фома неприязненно посмотрел на этого человека и подумал: "Люди работают, а он потеет... А я -- еще его хуже..." Из каждого впечатления у Фомы сейчас же выделялась колкая мысль об его неспособности к жизни. Все, на чем останавливалось его внимание, имело что-то обидное для него, и это обидное кирпичом ложилось на грудь ему. Вечером он снова зашел к Маякиным. Старика не было дома, и в столовой за чаем сидела Любовь с братом. Подходя к двери, Фома слышал сиплый голос Тараса: -- Что же заставляет отца возиться с ним? При виде Фомы он замолчал, уставившись в лицо его серьезным, испытующим взглядом. На лице Любови ясно выразилось смущение, и она, как бы извиняясь, сказала Фоме: -- А! Это ты... "Про меня шла речь!" -- сообразил Фома, подсаживаясь к столу. Тарас отвел от него глаза и уселся в кресло поглубже. С минуту продолжалось неловкое молчание, и оно |
