|
о край его грудью. о край его грудью. Его согнутая фигура была жалка и беспомощна. Вокруг него говорили вполголоса, ходили с какой-то осторожностью. И все поглядывали то на него, то на Маякина, усевшегося против него. Старик не сразу дал водки крестнику. Сначала он пристально осмотрел его, потом, не торопясь, налил рюмку и, наконец, молча поднес ее к губам Фомы. Фома высосал водку и попросил: -- Еще! -- Будет!.. -- ответил Маякин. И вслед за тем наступила тяжелая для всех минута полного молчания. К столу подходили бесшумно, на цыпочках и, подойдя, вытягивали шеи, чтоб увидеть Фому. -- Ну, Фомка, понимаешь ты теперь, что наделал? -- спросил Маякин. Говорил он тихо, но все слышали его вопрос. Фома качнул головой и промолчал. -- Прощенья тебе -- нет! -- продолжал Маякин твердо и повышая голос. -- Хотя все мы -- христиане, но прощенья тебе не будет от нас... Так и знай... Фома поднял голову и задумчиво сказал: -- А про вас, папаша, я забыл... Ничего вы не услышали от меня... -- Вот-с! |
