|
-- подумать страшно. -- подумать страшно. А он совсем обалдел от скорости, жал на загородных просторах за сто километров. -- Стреляй! Стреляй. Федя Лебеда сидел в люльке мотоцикла, руки у него свободны, да и лучший он стрелок в отделении. Послушно вынув пистолет из кобуры, Федя Лебеда оттянул предохрани- тель и, словно не поняв, в кого велено стрелять, всадил одну, другую, третью пули в колеса самосвала. Резина задымилась. Машина заприхрамывала, забренчала. Сошнин, закусив губу, надавил до отказа на газ мотоцикла. Они сближались с машиной. Обошли ее. Федя Лебеда поднял пистолет, но тут же в бессилии опустил руку. -- Останови-и-и-ись! -- кричал он. -- Остановись, вражина! У новостройки загородят дорогу -- там пост!.. По губам угадал Сошнин почти как молитву, творимую напарником, в последней надежде на бескровное завершение дела. -- А кладбище?! -- по губам же угадал и Федя Лебеда ответ Сошнина. Побелев и в самом деле что писчая бумага, не испорченная графоманами, будто тяжелую гирю, |
