|
При вдохно- венной проповеди При вдохно- венной проповеди она закрыла глаза, насорила пепла на стекло, под которым красовались рисунки ее гениальных детей, мятая фотография заезжего поэта, повесившегося по пьянке в гостинице три года назад и по этой причине угодившего в модные, почти святые ряды преставившихся личностей. Пепел насорился на подол сарафана, на стул, на пол, да еще сарафан пепельного цвета, и вся Сыроквасова вроде бы засыпана пеплом или тленом времени. -- Я сказал, что знаю форму. Носил ее. -- Я не милицейскую форму имела в виду. -- Не понял вашей тонкости. Извините. -- Леонид поднялся, чувствуя, что его начинает захлестывать бешенство. -- Если я вам более не нужен, позволю себе откланяться. -- Да-да, позволяйте, -- чуть смешалась Сыроквасова и перешла на деловой тон. -- Аванс вам в бухгалтерии выпишут. Сразу шестьдесят процентов. Но с деньгами у нас, как всегда, плохо. -- Спасибо. Я получаю пенсию. Мне хватает. -- Пенсию? В сорок лет?! -- Мне сорок два, Октябрина Перфильевна. |
