|
рукой. -- Что, все рукой. -- Что, все контрибуции собираете с нас, бедных? Фома молча поклонился ей, не слушая ни ее ответа Маякину, ни того, что говорил ему отец. Барыня пристально смотрела на него, улыбаясь приветливо. Ее детская фигура, окутанная в какую-то темную ткань, почтя сливалась с малиновой материей кресла, отчего волнистые золотые волосы и бледное лицо точно светились на темном фоне. Сидя там, в углу, под зелеными листьями, она была похожа и на цветок, и на икону. -- Смотри, Софья Павловна, как он на тебя воззрился, -- орел, а? -- говорил Игнат. Ее глаза сузились, на щеках вспыхнул слабый румянец, и она засмеялась -- точно серебряный колокольчик зазвенел. И тотчас же встала, говоря: -- Не буду мешать вам, до свидания! Когда она бесшумно проходила мимо Фомы, на него пахнуло духами, и он увидал, что глаза у нее темно-синие, а брови почти черные. -- Уплыла щука, -- тихо сказал Маякин, со злобой глядя вслед ей. -- Ну, рассказывай нам, как ездил? Много ли денег прокутил? -- гудел Игнат, |
