|
вы это спрашиваете... вы это спрашиваете... -- Вам трудно сказать? -- Не трудно... да зачем? -- Мне нужно знать это... -- Играете вы со мной... -- угрюмо говорил Фома. А она широко открывала глаза и тоном глубокого изумления спрашивала: -- Как играю? Что значит -- играть? И лицо у нее было такое ангельское, что он не мог не верить ей. -- Люблю я вас, люблю! Разве это можно -- не любить вас? -- горячо говорил он, и тотчас же пониженным голосом с грустью добавлял: -- Да ведь вам это не нужно!.. -- Вот вы и сказали! -- удовлетворенно вздыхала Медынская и отодвигалась от него подальше. -- Мне всегда страшно приятно слушать, как вы это говорите... молодо, цельно... Хотите поцеловать мне руку? Он молча схватывал ее белую, тонкую ручку и, осторожно склонясь к ней, горячо и долго целовал ее. Она вырывала руку, улыбающаяся, грациозная, но ничуть не взволнованная его горячностью. Задумчиво, с этим, всегда смущавшим Фому, блеском в глазах, она рассматривала его, как что-то редкое, крайне любопытное, |
