|
же страстно возражал же страстно возражал сам себе и опровергал себя или заканчивал ее какой-нибудь смешной выходкой. Тогда Фоме казалось, что у этого человека нет ничего, что' бы он любил, что' крепко сидело бы в нем и управляло им. Только о себе самом он говорил каким-то особым голосом, и чем горячее говорил о себе, тем беспощаднее ругал всех и все. К Фоме отношение его было двойственным -- то он ободрял его, говоря ему с жаром и трепетом: -- Опровергай и опрокидывай все, что можешь! Дороже человека ничего нет, так и знай! Кричи во всю силу: свободы! свободы!.. А когда Фома, загораясь от жгучих искр его речи, начинал мечтать о том, как он начнет опровергать и опрокидывать людей, которые ради своей выгоды не хотят расширить жизнь, -- Ежов часто обрывал его: -- Брось! Ничего ты не можешь! Таких, как ты, -- не надо... Ваша пора, -- пора сильных, но неумных, -- прошла, брат! Опоздал ты... Нет тебе места в жизни... -- Нет?.. Врешь! -- кричал Фома, возбужденный противоречием. -- Ну, что ты |
