|
живешь? Не умрешь, живешь? Не умрешь, что ли? Что ты сделал за жизнь? Чем тебя помянут?.. Морщины Маякина дрогнули и опустились книзу, отчего лицо его приняло болезненное, плачущее выражение. Он открыл рот, но ничего не сказал, глядя на крестника с удивлением, чуть ли не с боязнью. -- Молчать, щенок! -- тихо сказал он. Фома встал со стула, кинул картуз на голову себе и с ненавистью оглядел старика. -- Кутить буду! Все прокучу!.. -- Ладно, -- увидим!.. -- Прощай! Герой!.. -- усмехнулся Фома. -- До скорого свиданья! -- сказал Маякин тихо и как будто задыхаясь. Яков Маякин остался в трактире один. Он сидел за столом и, наклонясь над ним, рисовал на подносе узоры, макая дрожащий палец в пролитый квас. Острая голова его опускалась все ниже над столом, как будто он не мог понять того, что чертил на подносе его сухой палец. На лысине у него блестели капли пота, и, по обыкновению, морщины на щеках вздрагивали частой, тревожной дрожью... Поманив кивком головы полового, Яков Тарасович спросил |
