|
месту и чувству, месту и чувству, которое родилось в нем при виде больного, согбенного старика, одетого в белое, одиноко сидящего под кровом темно-зеленой листвы, в которой скромно прятались румяные яблоки. -- Садись, -- сказал Игнат... -- Послать бы за доктором-то... -- нерешительно посоветовал сын, усаживаясь против него... -- Не надо... На воздухе-то отошло будто... А вот чаю хлебну, авось и еще легче будет... -- говорил Игнат, наливая чай, и Фома видел, что чайник трясется в руке отца. Молча подвинув к себе стакан, Фома наклонился над ним и с тяжестью в сердце слушал громкое, короткое дыхание отца... Вдруг что-то стукнуло по столу так громко, что посуда задрожала. Фома вздрогнул, вскинул голову и встретился с испуганным, почти безумным взглядом отца. Игнат смотрел на сына и хрипло шептал: -- Яблоко упало... пострели его горой! Ведь как из ружья грохнуло... а? -- Тебе коньяку бы в чай-то... -- предложил Фома. -- И так ладно... Замолчали... Стая чижей пронеслась над садом, рассыпав |
