|
на него накинута на него накинута была мягкая, но крепкая сеть... Уж ночь была, светила луна, мороз покрыл лужи пленками серебра. Фома шел по тротуару и разбивал тростью эти пленки, а они грустно хрустели. Тени от домов лежали на дороге черными квадратами, а от деревьев -- причудливыми узорами. И некоторые из них были похожи на тонкие руки, беспомощно хватавшиеся за землю... "Что она теперь делает?" -- думал Фома, представляя себе женщину одинокую, в углу тесной комнаты, среди красноватого сумрака... "Лучше мне забыть про нее..." -- решил он. Но забыть нельзя было, она стояла перед ним, вызывая в нем то острую жалость, то раздражение и даже злобу. Образ ее был так ярок и думы о ней так тяжелы, точно он нес эту женщину в груди своей... Навстречу ему ехала пролетка, наполняя тишину ночи дребезгом колес по камням и скрипом их по льду. Извозчик и седок качались и подпрыгивали в ней; оба они зачем-то нагнулись вперед и вместе с лошадью составляли одну большую черную массу. |
